С начала второго семестра прошло месяца полтора, когда во всех новостях стали трубить о законе регистрации мутантов. Конечно же, Гарри не мог полностью игнорировать то, что происходило в мире, и имел на этот счет свое мнение. Вот только оно колебалось то туда, то сюда. Иногда, в сердцах, Гарри говорил, что всех этих уродцев надо держать под контролем, ополоумели совсем от свалившихся на них сил, а в мозгах пусто. Обычно это случалось, когда по ТВ передавали довольно мрачные новости о разрушениях, вновь учинённых очередной кучкой мутантов и суперлюдей. В другое время – махал на все рукой и говорил, чтобы оставили бедняг в покое. Наверняка им и так не сладко живется.
В общем, устоявшегося мнения у Гарри до сих пор не было, в целом-то закон его не касался, а раз так, ну и плевать на него.
Вернувшись в общежитие после занятий, Гарри обнаружил пустую комнату. Питер наверняка был еще на учебе. Парень явно больше уделял внимания своему образованию, чем Гарри.
На радость папочке, если тот вообще хоть сколько-нибудь мог радоваться успехам сына, Озборн поступил в университет, но жить дома наотрез отказался. Хотя Норман до сих пор периодически зазывал его вернуться обратно, а не жить, как какой-то…
Вообще-то, Гарри всегда быстро находил друзей. Никто не был ему достаточно близок, но общаться Озборн умел и заводить знакомства тоже. И вот теперь, поступив по-своему, он начал ощущать, что жизнь вроде даже и налаживается. У него появился, как он считал, близкий друг в лице Питера. Правда, они нисколько не состыковывались по учебе. Ни химию, ни физику, ни все эти науки, которые изучал Паркер, Гарри не понимал и особенно не интересовался. Он обладал неплохой памятью и живым умом, но со школы интересовался другим, когда в нем, конечно, вспыхивал интерес к учебе.
Но, что самое главное, различие не мешало их дружбе, и Гарри это нравилось. Он без труда мог выслушать все, что говорил Питер о своей учебе, и даже поддержать разговор, так же мог рассказать о чем-то своем и не увидеть у друга скучающего выражения лица.
Раньше, когда все вокруг знали, что Гарри Озборн из «тех самых» Озборнов, все было по-другому. Ему постоянно казалось, что с ним общаются исключительно из-за денег и его папочки. В большинстве случаев, это было действительно так, а вовсе не больным воображением.
Теперь, Гарри был уверен, никто и не думал о том, что его может что-то связывать с Озкорп. Он даже одевался не в привычные дорогие рубашки и костюмы, а в самые обычные вещи.
Правда, в нем все равно оставалось нечто такое, что явно говорило о его не бедном существовании. Деньги-то у Гарри водились.
Развалившись на кровати с книгой в руках, Озборн дождался возвращения Питера.
- Может, сходим пообедаем куда? – предложил он сходу, - Я угощаю, но выбираешь ты, - Гарри хохотнул, уже прошло пол года, а он все еще не слишком хорошо разбирался во всех этих дешевых ресторанчиках и кафе.

Гарри тоже дураком не был и понимал, что у Питера с деньгами обычно туго, если не сказать, что часто их вообще нет. Самого Гарри это ничуть не смущало и в какой-то степени даже нравилось.
Свои расходы с тех пор, как стал учиться в местном университете, Гарри уменьшил в несколько раз. Сказывалась та простая жизнь, которую парень старался вести. И ел он теперь совсем не в тех ресторанах, чтобы вот так за одну трапезу уходило долларов 800, а то и больше. И ему совершенно не составляло труда что-то купить, угостить и так далее. Не из жалости, а просто потому, что Гарри нравилась вся эта атмосфера: пицца в комнате вместе с разговорами ни о чем, местная столовка, где студенты шумно переговариваются и скрипят стульями о пол, китайская или индийская еда в коробочках, бургеры с третьесортным мясом, от которого должно рвать, отчего-то оказались дико вкусными.   
- Договорились, - весело улыбнулся Гарри. Он уважал Питера еще и за это. Поняв, что его друг в деньгах не нуждается, Питер не старался сесть на шею, не пользовался своим положением «бедного студента». И Гарри не настаивал, всегда соглашаясь с обратным предложением друга. Хот-дог, так хот-дог. Эта сосиска в булке, если напихать в нее всякого побольше, тоже оказалась вкусной.
- Ой, да ну его, - беззаботно Гарри махнул рукой. В чертовых частных школах, куда его неизменно запихивал отец все детство, ему преподавали итальянский, французский, немецкий, а в одной даже голландский языки. Некоторое время Гарри жил в Италии, так что очень неплохо говорил, потому пропускал эти уроки часто. Просто каким-то образом итальянский попал в его курс, и Гарри не хотелось показывать, что он и так им владеет.
Отложив книгу и оставив ее на кровати, Гарри поднялся и потянулся.
- Я готов, - возвестил он с улыбкой, - Есть уже хочется, ты что-то долго. Мне уже начинает казаться, у тебя появилась девчонка, а ты скрываешь это.
Гарри говорил весело и почти придумывал на ходу. Ему и правда иногда было интересно, где пропадает его друг, но в целом, ничего эдакого он не думал. Зная Питера и его тягу к учебе, можно было предположить, что он мог зависнуть где-то на дополнительных занятиях или в библиотеке, или просто забыть обо всем на этих уроках по химии. Питер казался забавным, несколько неуклюжим и немного нерасторопным парнем. И Гарри нравилось по-доброму подшучивать над ним, ведь Озборн явно в жизни уже успел больше опыта поднабраться, чем птенчик, который только вылетел из гнезда своей тетушки.
И если Гарри мог как-то зло отзываться о ком-то другом, кто ему не нравился, он никогда и ничего плохого не сказал бы о Питере и не обидел бы его. Они ведь друзья.

Сначала все мысли Гарри были только о том, как ему теперь учиться среди обычных студентов. Он легко находил общий язык с людьми, но по привычке и правда начал общаться только с теми ребятами, которые с ним примерно на одном социальном уровне. Потом они ему надоели – эти глупые маменькины и папенькины детишки, у которых, казалось, в жизни вообще никаких настоящих проблем не было, а все их разговоры и жалобы казались настолько несущественными, что хотелось просто впечатать каждого лицом в стену.
И Гарри сошелся с Питером. Они и правда отлично проводили время. Раньше Гарри и не знал, что так можно. Оказывается, просто гулять тоже не скучно. У них было множество тем для разговоров, хотя, казалось бы, они ничего эдакого и не обсуждали. Просто болтали, как обычная молодежь.
- Эй, старик! Пиццу мне! – на итальянском, но с нарочито американским акцентом, смеясь, ответил Гарри.
Озборн часто так делал – переводил немного занудные фразы приятеля в шутку, отвечая на них. Его вовсе не бесил этот поучительный тон, он не кривил рожу, как могли бы делать другие, просто весело подшучивал над этим заучкой.
Вот и когда Питер, чуть заикаясь, начал неловко отвечать ему на вопрос, Гарри лишь улыбался, а потом и вовсе рассмеялся от его реакции и слов про мимолетную улыбку. Это было забавно, Гарри уже и не помнил, когда он в последний раз волновался по поводу влюбленности.
- Это уже шаг вперед, приятель, - похлопал он по плечу Питера, выходя за ним из комнаты и закрывая дверь, - Тебе пора сделать еще один шаг и заговорить с ней. Или хотя бы сказать привет и не споткнуться после этого!
Конечно, от Гарри не ускользали эти уже привычные жесты Питера. Теперь он засунул руки в карманы, но от Гарри так просто не отвязаться. Сложно постоянно замыкаться в себе, когда рядом находится человек, который не чувствует неловкости и продолжает вести себя открыто. Гарри прекрасно знал, что Питер тот еще болтун. Он веселый парень. Просто немного стеснительный. Но стоило ему вновь ощутить подходящую атмосферу, и стеснение проходило. Как-то на курсе психологии, который Гарри отходил почти два триместра в старшем классе, им приводили аналогию: люди, которые в обычной жизни стеснялись, имели комплексы и так далее лучше чувствовали себя, когда их лицо скрыто и когда собеседник не видит их. Они раскрываются посредством интернета и работы, где не нужно показываться другим людям. Что-то такое, короче. Про Питера думалось, что он найдет свое место в какой-нибудь лаборатории рядом с теми учеными, которые работали в Озкорпе у отца. Хотя потенциал у Питера был куда больше. Может, ему как раз не хватало раньше такого друга, как Гарри?